Крупным планом, 2006[роман-дневник] - Иван Сабило

15 января. Хоронили Сергея Артамоновича Лыкошина. Отпевали в церкви, в Хамовниках. Похороны — в Сходне.

Только за последние несколько лет ушли из жизни многие хорошие писатели. В Москве — близкие мне Эдуард Фёдорович Володин, Игорь Иванович Ляпин и вот сейчас — Сергей Артамонович Лыкошин.

На кладбище ко мне подошёл заместитель Михалкова, поэт Владимир Бояринов:

— Иван Иванович, вы — секретарь Исполкома МСПС, и все знают, что вы теперь в Москве. С вами хочет встретиться Сергей Владимирович. У него есть какое-то предложение.

— Какое?

— Я бы не хотел предварять ваш разговор. Прошу вас позвонить в МСПС помощнице Михалкова Людмиле Салтыковой и договориться о встрече.

— Ну, если я нужен, наверное, будет правильно, если она сама позвонит.

16 января. Петербург. Завтра очередной Арбитражный суд по иску КУГИ к писательской организации — о лишении нас помещения. Суд состоялся, но решение не принято — у КУГИ не хватает каких-то документов. Новое заседание назначено на конец марта. Вспоминается удивление губернатора В. Матвиенко: «Дожили! С писателями судимся…»

Однако судятся.

Покидал Питер в состоянии гнева.

22 января. Москва. Позвонил первый секретарь Союза писателей Беларуси Анатолий Аврутин и сказал, что в скором времени в Минске планируется встреча писателей России и Беларуси. Предложил и мне принять участие. Я дал согласие.

24 января. Позвонила Людмила Салтыкова. Попросила быть на заседании секретариата.

Приехал. В повестке дня: «Дело Арсения Ларионова» и вопрос о приёме в МСПС новых членов. Председателя МСПС Сергея Михалкова на заседании не будет — болен.

Первый секретарь Исполкома Феликс Кузнецов, коснувшись «Дела Арсения Ларионова» (незаконная продажа одного из строений «Дома Ростовых»), сказал, что по этому делу ведётся следствие и скоро состоится суд.

Перейдя ко второму вопросу, он доложил, что заявление о вступлении в МСПС подали Союзы писателей Абхазии и Беларуси. Союз писателей Грузии, который является членом МСПС, против приёма абхазских писателей. А против приёма Союза писателей Беларуси — Союз белорусских писателей, также входящий в состав МСПС. После падения СССР столько расплодилось писательских союзов, что они уже как будто и не союзы, а ПОГи — противоборствующие организованные группы. Новый, образованный в ноябре прошлого года Союз писателей Беларуси тоже хочет стать членом МСПС. Это раскол писательских сил республики. Поэтому проблемы. Кузнецов сообщил, что в МСПС приезжал председатель СП Беларуси Николай Чергинец, объяснил обстановку и доказывал, что именно «его» Союз должен входить в состав МСПС.

Обсуждался вопрос вяло — никто не желает участвовать в дроблении творческих писательских сил в соседних странах.

Я сказал, что неплохо знаю обстановку в Беларуси. Фактически там писатели раскололись давно, и здесь мы решаем вопросы не столько этики, сколько политики. Основная причина раскола белорусских писателей — в отношении к ситуации с языком. Большинство белорусских писателей, а их более 600, когда А. Лукашенко стал Президентом, обратилось к нему с предложением ввести в Республике

Беларусь единый государственный язык — белорусский. Но Лукашенко заявил, что вынесет решение этого вопроса на референдум. И вынес. И 80 % граждан Беларуси проголосовали за два государственных языка — белорусский и русский. После этого писатели и большая часть интеллигенции Беларуси встали в оппозицию к президенту. В их среде сильны антироссийские настроения. Они не хотят признавать писателей Беларуси, пишущих на русском языке. Вот эти так называемые русскоязычные и создали свой Союз, куда, как известно, вошли и многие «беларускамоуные» литераторы.

— Спасибо за такое уточнение, — сказал Кузнецов. — Но каково должно быть наше решение?

— Полагаю, нам следует исходить из данности раскола, — сказал я. — Не наша вина в том, что они расколоты. И не нам определять, кого принимать в МСПС, а кого нет. Принимать нужно и тех, и других. И выразить своё отношение таким образом: «Мы не раскалываем вас, за вами полное право воссоединиться, и тогда в МСПС вы будете представлены одной писательской организацией. Но пока организаций две, считаем, что каждая из них может быть членом МСПС».

Ф. Кузнецов после моего выступления рассказал, как ещё в советское время Нил Гилевич жаловался ему, что книги, издаваемые в Беларуси на белорусском языке, почти не пользуются спросом. «С этим нужно что-то делать, как-то исправлять такое положение», — говорил он. Но как исправлять, он не знает.

— А действительно, как исправлять? — спросил Кузнецов.

— Очень просто, — сказал я. — Писать по-белорусски так же хорошо, как писали в девятнадцатом веке русские писатели по-русски. Тогда весь просвещённый мир будет читать белорусских писателей не только в переводах, но и в подлиннике.

— Неплохой совет, — кивнул Кузнецов. — Стало быть, лишь советом он и останется.

С приёмом так и постановили и в тот же день наше решение объявили писателям Беларуси и Абхазии. И предложили им готовить документы на вступление в МСПС.

После секретариата В. Бояринов попросил меня зайти с ним в кабинет Кузнецова и там состоялся короткий, но важный для меня разговор. Кузнецов сказал:

— Когда Сергей Владимирович Михалков узнал, что вы в Москве, он попросил нас поговорить с вами. И предложить вам одну из руководящих должностей в МСПС, а именно — возглавить аппарат МСПС.

Бояринов добавил:

— От себя скажу, что сегодня в Москве мы не видим писателя, которого можно было бы рекомендовать на такую должность.

— Если вы согласны, — сказал Кузнецов, — мы поставим об этом в известность Сергея Владимировича и вопрос будет решён.

Лишь на мгновение вспомнил я данное самому себе обещание больше никогда не становиться литературным функционером, но мне это предлагали хороший русский поэт Владимир Бояринов и Феликс Кузнецов, которого я знал многие годы как талантливого учёного-литературоведа, исследователя творчества Михаила Шолохова. И не только они, но и Михалков.

— Ставьте, — сказал я.

Бояринов пошёл в бухгалтерию узнать, возможна ли моя будущая зарплата. Пока его не было, мы с Кузнецовым говорили о Петербурге, о «Пушкинском Доме», о его директоре Николае Николаевиче Скатове, который совсем недавно по состоянию здоровья вынужден был уйти с этой должности. И там сейчас накаляются страсти в спорах о будущем руководителе этого всемирно известного Института.

Вернулся Бояринов, бухгалтерия сказала — да.

25 января. Встретился с Валерием Г аничевым. Показал ему копию протокола отчётно-выборного собрания СПб писательской организации, на котором вместо меня избран Борис Орлов. Ганичев болезненно поморщился — ему уже звонили «доброжелатели» и весьма негативно отзывались о личности Орлова.